Элементарно, Ватсон!

Подробности наделяли его гомеровским - пророческим - зрением: он видел изнанку вещей, знал прошлое и предвидел будущее.

А. Генис «Мой Шерлок Холмс»

Элементарно, Ватсон!  

   Кто не знаком с этой выразительной фразой? Она стала визитной карточкой Холмса, он часто произносил ее в беседе с доктором Ватсоном перед тем, как подробно растолковать ход своих мыслей. После объяснений Холмса все действительно кажется очень понятным - просто элементарным. Но так ли это? Ведь Шерлок Холмс распутывает самые сложные, тщательно спланированные и сложно исполненные преступления. Неужели дедукция может все объяснить? Разберемся в этом. 
 Название "дедукция" авторское, такое определение дал методу сам Холмс. В рассказе «Глория Скотт» Ш. Холмс говорит Ватсону о своей учебе в колледже, где он и создал метод дедукции, и о первом деле, в котором ему удалось его применить на практике.

   "Я часто пытался выяснить у своего приятеля, что толкнуло его в область расследования уголовных дел, но до сих пор он ни разу не пускался со мной в откровенности. Сейчас он сел в кресло и разложил бумаги на коленях. Потом закурил трубку, некоторое время попыхивал ею и переворачивал страницы. - Вы никогда не слышали от меня о Викторе Треворе? - спросил Шерлок Холмс. - Он был моим единственным другом в течение двух лет, которые я провел в колледже. Я не был общителен, Уотсон, я часами оставался один в своей комнате, размышляя надо всем, что замечал и слышал вокруг, - тогда как раз я и начал создавать свой метод. Молодой Тревор заговорил о моей наблюдательности и моем методе дедукции, который мне уже удалось привести в систему, хотя тогда я еще не представлял себе точно, какое он найдет применение в дальнейшем."

   Как же работает метод дедукции в практике Шерлока Холмса? Можно ли считать исчерпывающим такое определение? В чем заключается сила этого метода? В поисках ответа на эти вопросы мы обратились к самому Холмсу. Прислушаемся к голосу великого детектива!

   Известно, что дедукция - это логическое умозаключение, идущее от общего к частному, oт обобщений к конкретным или другим общим утверждениям. Частное положение в дедукции логическим путём выводится из общего, вывод делается по правилам логики; цепь умозаключений (рассуждений) в дедуктивном способе познания состоит из звеньев, которые связаны отношением логического следования.

   Обратимся к известному диалогу героев из повести «Знак четырех», в котором Холмс по часам Ватсона рассказывает об их хозяине - брате доктора. Из этого отрывка видно, что Шерлок Холмс в процессе своего исследования действительно движется по законам дедукции от "общего к частному": он берет в качестве основы общее правило, которое заключается в том, что "человек, обращающийся с часами, стоящими пятьдесят гиней, беспардонным образом, аккуратностью не отличается".

   Возможен и иной ход мыслей: если часы были бы в хорошем состоянии, Холмс заключил бы, что их хозяину свойственна аккуратность. Исходя из этого "общего" детектив сразу обратил внимание на "частное", то есть на то, что часы помяты и сильно поцарапаны. Далее опять же на основании "общего" правила ("в английском ломбарде, когда берут в залог часы, номер квитанции обычно наносят иглой на внутреннюю сторону крышки") Холмс находит номера на крышке часов и делает вывод: "Ваш брат часто оказывался на мели". И наконец снова от "общего" ("пьяница оставляет царапины от ключа на крышке часов, а у человека непьющего таких царапин на часах не бывает") приходит к выводу, что «хозяин часов был пьющим человеком". Однако в этой же повести «Знак четырех» есть пример иного способа умозаключения. Холмс утверждает, что Ватсон был утром на почте. Доктор удивлен, так как никому не говорил об этом, и тогда Холмс объясняет, как пришел к этому выводу. 

Основываясь на этом диалоге, мы можем утверждать, что любимая сыщиком дедукция здесь заменена противоположной индукцией, так как Шерлок взял "частное" (в данном случае, глину на подошвах ботинок Ватсона) и двинулся к "общему", а именно к выводу, что ботинки были испачканы рядом с почтой. С другой стороны, возможно Артур Конан Дойл имел в виду дедукцию, как отрицание лишнего (от англ. deduction - вычитание).

 
   В качестве примера рассмотрим продолжение диалога. "... А как вы узнали, что я посылал телеграмму? - Тоже просто. Мне известно, что утром вы не писали никаких писем, ведь я все утро сидел напротив вас. А в открытом ящике вашего бюро я заметил толстую пачку почтовых открыток и целый лист марок. Для чего же тогда идти на почту, как не за тем, чтобы послать телеграмму? Отбросьте все, что не могло иметь места, и останется один-единственный факт, который и есть истина..."

 

Таким образом, однозначно утверждать, что метод Ш. Холмса основан только на дедуктивном умозаключении, нельзя. Скорее, можно сделать вывод о бинарности способов его мышления, совмещающего дедукцию и индукцию, но и он не является исчерпывающим. Наше исследование позволяет говорить об уникальности метода, которому сложно подобрать однозначное научное определение, поэтому мы назвали его «холмсовским».

   В этом Холмсу помогали энциклопедические знания, в том числе жизни современной ему Англии. Многие исследователи отмечают специфический подход Холмса к познанию: сугубо профессиональный и прагматичный . «Я написал несколько небольших работ. Одна из них под названием "Определение сортов табака по пеплу" описывает сто сорок сортов сигарного, сигаретного и трубочного табака. К ней приложены цветные фотографии, показывающие разные виды пепла. Табачный пепел - одна из самых частых улик. Иногда очень важная. Если, например, вы можете точно сказать, что человек, совершивший убийство, курит индийский табак, то круг поисков, естественно, сужается. Для опытного глаза разница между черным пеплом трихинопольского табака и белыми хлопьями "птичьего глаза" так же велика, как между картошкой и капустой.»

   Обладая глубочайшими познаниями в таких специфических для криминалистики областях, как почвоведение или типографское дело, отлично разбираясь в практических, прикладных науках, Холмс, как кажется на первый взгляд, не знает элементарных вещей. К примеру, Холмсу неизвестен тот факт, что Земля вращается вокруг Солнца, потому что эти сведения совершенно бесполезны в его работе.

   «Мне представляется, что человеческий мозг похож на маленький пустой чердак, который вы можете обставить, как хотите. Дурак натащит туда всякой рухляди, какая попадется под руку, и полезные, нужные вещи уже некуда будет всунуть, или в лучшем случае до них среди всей этой завали и не докопаешься. А человек толковый тщательно отбирает то, что он поместит в свой мозговой чердак». («Этюд в багровых тонах»)

   Однако нам представляется, что такие парадоксальные заявления Холмса не отражают истинных познаний детектива и служат для него, скорее, поводом спровоцировать интеллектуальный диалог с собеседником. 

«Холмс, когда хотел, мог быть исключительно интересным собеседником. А в тот вечер он был в ударе - сказалось сильное нервное возбуждение. Я никогда прежде не видел его таким разговорчивым. Он говорил о средневековой керамике и о мистериях, о скрипках Страдивари, буддизме Цейлона и о военных кораблях будущего. И говорил так, будто был специалистом в каждой области. Эта яркая вспышка была реакцией живого ума после мрачного уныния…» («Знак четырех»).

   Необычная способность Холмса по мельчайшим признакам совершать поразительные догадки вызывает постоянное изумление Ватсона и читателей рассказов. Сыщик использует и тренирует эту способность не только в ходе следствия, но и в обычной жизни, в быту. «Холмс - живая цепь умозаключений. Его сила в последовательности рассуждения. Педантично прослеживая путь от мелкой подробности к судьбоносной улике, сыщик подражает природе», - такую оценку способностям Холмса дает А. Генис.
   Оказавшись в тупике, Холмс часто обращается к газете, чтобы найти там разгадку. Он умеет пользоваться газетами с толком: Холмс "достал свой огромный альбом, куда изо дня в день вклеивал вырезанные из лондонских газет объявления о розыске пропавших, о месте встреч и тому подобное. - Боже мой! - воскликнул он, листая страницы. - Какая разноголосица стонов, криков, нытья! Какой короб необычайных происшествий! " Детектив открывает секрет своего мастерства: ключ к преступлению у всех на виду и никому не виден, кроме самого Холмса, назвавшего своей профессией "видеть то, что другие не замечают".

Таким образом, метод Ш. Холмса - это движение от знаний к наблюдению, а от наблюдения - к выводам. С точки зрения современной науки, Холмса можно рассматривать как отличного криминалиста-эксперта, который на основе вещественных доказательств по разрозненным и порой мало значащим деталям, отбросив все лишнее, в соответствии со строгой логикой может выстроить полную картину преступления. Причем она всегда очень ясно представляется детективу, как будто бы он ее видит.

   Сам детектив утверждает, что «расследование преступления - точная наука, по крайней мере, должно ею быть. И описывать этот вид деятельности надо в строгой, бесстрастной манере» («Сердца четырех»).
   Но наблюдения за работой великого сыщика говорят об обратном.

К каждому преступлению Холмс подходит индивидуально, творчески. Он старается поставить себя на место преступника и, подключив воображение, представить, как поступил бы на его месте. Аналитические и творческие способности Холмса взаимосвязаны и дополняют друг друга. Он, как художник, заполняет картину, подбирая, дорисовывая недостающие детали.

   Его расследования можно сравнить и с музыкальными пьесами, не случайно же Холмс играет на скрипке! Например, в рассказе «Серебряный», Холмс говорит о недостатке воображения у инспектора Грегори: он «человек энергичный. Одари его природа еще и воображением, он мог бы достичь вершин сыскного искусства». Холмс - хороший актер и, если того требует дело, способен талантливо перевоплощаться. Он отдавал свои огромные способности и необычайный дар наблюдательности поискам нитей к выяснению тех тайн, которые официальной полицией были признаны непостижимыми.